Новости КомандыГолкипер «Урала» Александр Селихов в интервью «Матч ТВ» рассказал о любви к «Спартаку», прекрасных условиях в Екатеринбурге, предложениях от «Ростова» и махачкалинского «Динамо» и о смерти отца.
«Екатеринбург в полной мере заслуживает матчей РПЛ. Возвращение в «вышку» - только с первого места»
— Настроение рабочее, подходит к концу футбольный год, сезон. Понятно, чуть подустали.
— Усталость вратарская от усталости игроцкой отличается?
— Думаю, нет. Не отличается, потому что вратари — тоже игроки. Просто усталость моральная, накопленная, потому что сезон был относительно долгий.
— С какого места «Урал» должен выходить в РПЛ? Главное — выйти? Или только с первого места?
— Конечно, с первого. Для меня лично есть первое место и все остальные. Понятное дело, что задачу никто не отменял, но «Урал» заслуживает трофей. Но нужно работать и доказывать это не просто словами, а делом.
— То есть если, условно, «Урал» со второго места выходит РПЛ, то Саня Селихов говорит: «Не, ребят, меня не устраивает!» Так получается?
— Нет. Но понятное дело, что, может быть, такой радости не будет. Я думаю, Екатеринбург в полной мере заслуживает, чтобы матчи РПЛ игрались здесь.
«В «Урале» комфортно. Тут есть все для развития»
— Почему «Урал» после «Спартака» и почему сначала на полгода?
— Было предложение еще от «Динамо» из Махачкалы. Также все эти три месяца контакты были с «Ростовом», но напрямую я ни с кем из клуба не разговаривал.
— А «Динамо» с тобой напрямую разговаривало?
— Да, я с Шамилем Газизовым разговаривал. Выбор пал на «Урал», потому что я знал здесь тренера вратарей, знал требования, знал Игоря Смольникова. На тот момент он был здесь спортивным директором.
— Почему все-таки не «Ростов»?
— Я не знаю, не договорились, наверное. На тот момент Павел Андреев был моим представителем, он договаривался. Напрямую я с «Ростовом» ни с кем не общался. С Виталием Витальевичем Кафановым мы созвонились. Он говорит, что был бы не против, но как сложилось, так сложилось.
— В чем кайф «Урала»?
— Хороший вопрос. Не знаю, я здесь комфортно себя чувствую: в плане города, быта, новый стадион, хорошие болельщики. Наверное, все в совокупности — кайф!
— База тоже шикарная?
— Да, тут все есть для того, чтобы спортсмен развивался.
«Инициатором ухода из «Спартака» был Станкович. Со мной не говорил, передал через спортивного директора»
— Ощущение, когда ты все время в одном клубе, к которому ты привык, в котором много твоих друзей, и ты сразу это все теряешь?
— Если честно, да, тяжеловато. Популярное выражение — «вылезать из теплой ванны». Но я был к этому готов. Я знал, что мое время в «Спартаке» подходит к концу.
— Инициатором был ты?
— Нет. Инициатором был главный тренер.
— Был просто разговор, что Селихов недоволен отсутствием игрового времени в чемпионате и поэтому он хотел уйти из клуба…
— На душе было такое, да. Но я бы хотел уйти, например, как Георгий Джикия. Поаплодировать болельщикам, сказать спасибо после сезона. У меня еще был действующий контракт, я хотел до конца того сезона провести остаток времени в «Спартаке» и поблагодарить руководство, всех болельщиков, сказать спасибо большое за те восемь лет, которые провел вместе с ними.
— Тебе не дали такой возможности?
— К сожалению, нет.
— А ты озвучивал свое желание?
— Нет. Как я должен был это озвучить? Когда тебе говорят, что ты на вторые сборы не едешь… «Нет, оставьте меня в команде, чтобы я нормально попрощался»? Ну, нет.
— То есть тебе не предлагали вариант, типа, потерпи, останься?
— У нас был разговор с Олегом Малышевым. Он сказал, что на меня рассчитывают, а оказалось все по другому.
— А почему ты Станковичу не понравился?
— Я не знаю. Ни разу с ним не поговорили. Он просто передал через спортивного директора.
— То есть, получается, он поговорил с тренером вратарей?
— Навряд ли. Он поговорил со спортивным директором, сказал, чтобы мне объявили, что я не еду на второй сбор и всё.
— Два равных вратаря в команде — это плохо?
— Я не знаю. Я был в недоумении, потому что он со мной не поговорил. Ну, вызови и скажи, что тебе не нравится мое отношение к тренировочному процессу, может быть, есть какие-то недочеты в игре. Просто я играл на Кубок тогда. Но нет, у нас не состоялось разговора.
— Почему у Станковича не получилось?
— Не знаю, нет ответа. Давай откровенно, там у многих не получалось. Почему мы берем Станковича? Почему что он меня убрал из команды? Не шла игра, не было результата. Не знаю, по какой причине уволили его или сам ушел. Я особо, если честно, не слежу ни за какими новостями.
— Как выступает «Спартак» тебе интересно?
— Последнюю игру смотрел с ЦСКА. А так — футбол не смотрю. Могу сходить посмотреть хоккей.
— Если тебя обратно позовут в «Спартак»?
— В «Спартак» два раза не зовут, но, конечно, только да.
— Что там такого в этом клубе есть, что как бы от вас ни избавлялись, вы туда хотите?
— Не знаю. Можно назвать это любовью.
«Селя, если я тебя еще раз в 13-шиповых бутсах увижу, дам по шапке». Это был первый и последний разговор
— В Перми в вашем доступе был один автомобиль. Какого цвета? И, возможно, есть какая-то история, связанная с этим автомобилем?
— Красный. Это была клубная машина. Тогда выдавали какие-то машины. И на этой машине ездил Вадим Валентинович Евсеев. И историю помню: Джикия часто ее брал у него.
— Без разрешения?
— По моему, и с разрешения, и без. Валентиныч тоже на базе тогда жил. Помню, Джи куда-то на ней заехал и что-то сломал, порог вроде чесанул. Валентиныч принес ему чек: «Оплати мою машину!» Но была еще одна история. Но о ней в следующей серии.
— Ты почему молодых в покое не оставляешь? Бондарева подкалываешь постоянно, Воронова тоже.
— Чтобы не расслаблялись. Наши надежды футбольные.
— О них все говорят, о звездах, и тут на первый план выходите вы…
— Стараемся подсказать.
— А по шапке дать если что?
— В раздевалке да, конечно, за закрытыми дверями, чтобы никто не видел. Это нормально. Я же играл во Второй лиге, у меня есть очень хорошая история. Был такой клуб - «Локомотив» (Лиски). Не знаю, наверное, он сейчас еще существует. Было очень жарко, я выхожу на разминку в 6-шиповых бутсах. Там просто земля, сухо, они не втыкаются. Я решил переобуться на тринадцать шипов. Переобуваю эти бутсы. Идет какой-то заброс, я выбегаю, поскальзываюсь, мяч мимо меня в пустые ворота забивают. Я захожу в раздевалку, ко мне подходит Макс Панин, он сейчас тренер в «Орле», местный игрок, и говорит: «Селя, если я тебя еще раз в 13-шиповых бутсах увижу, я тебе дам по шапке». Это был первый и последний разговор. По моему, я тогда уже в 6-шиповых даже на искусственном поле играл. Мне напихали.
— От президента больше что прилетает? Похвала?
— Он между критикой и похвалой балансирует. Много реально смешных ситуаций было. И мне прилетало уже от него. Но это нормально.
— Как?
— Не помню. Не выбил, начал разыгрывать.
— Я сказал про президента, а ты сразу улыбаться начал. То есть положительные эмоции?
— Он для меня очень значимый человек. Думаю, что и для этого клуба тоже.
— Разговор с Ивановым стал отправной точкой для принятия твоего решения?
— Думаю, да, потому что уже перед тем, как подписать здесь полноценный трехлетний контакт, мы неоднократно встречались и разговаривали.
«Смерть отца стала полным шоком. Я не понимал, пока не подошел к гробу»
— Насколько тебя подломила трагедия с отцом? Знаю, что вы были очень близки.
— Если честно, будто землетрясение у меня произошло. И очень часто накрывает. Услышишь какую-то песню, которую вместе с ним слушали… Для меня, конечно, это был полный шок.
— Он в любое время мог написать мне про тебя что-нибудь, сказать, что хорошо сыграл и так далее.
— Но мне он никогда не говорил, кстати, что я хорошо сыграл. Может, неплохо.
— А где ты был, когда узнал эту новость?
— Я был в Екатеринбурге. Позвонила его жена Инна и сообщила.
— Поверил сначала?
— Сразу поверил, потому что она была в истерике. Я не понимал, пока не подошел к гробу. До этого момента ты не осознаешь.
— Где взять сил в такой момент, в таких ситуациях?
— Наверное, в своих детях. Это единственное, что меня останавливало от чего-то неправильного.
— Что ты имеешь в виду?
— Тот же алкоголь, наверное. Меня это останавливает. Эта история с отцом. Ты себе локти кусаешь, почему ты ему чаще не звонил, почему не говорил, что любишь, просто пустяк: «Привет! Как дела?»
— Мне кажется, у нас не принято говорить: «Пап, я тебя люблю!» Ты маме можешь сказать.
— Наверное, да. Поэтому сейчас сидишь и локти кусаешь, потому что реально не ценил.
— Что ты мог бы пожелать себе?
— Мудрости, наверное. И правильных поступков как на поле, так и за его пределами.
— По какому матчу будут помнить Селихова?
— Думаю, наверное, по «Легии». Или «Сокол» (Саратов) — «Урал» (Екатеринбург) (смеется).
