«Прошел по краю пропасти, а мог уехать туда, откуда не возвращаются». Правда жизни от Сергея Горлуковича

Легендарному Деду — 60.

 

— Что дальше, Сергей Вадимович? —  интересуюсь у Горлуковича в самом конце разговора (два по 45 без перерыва). —  Мемуары?

 

— Если возьмусь за мемуары, все, кто еще жив и ходит на футбол в галстуках, — на них и повесятся. Я же правду напишу, врать не буду. Но у них жены, дети, внуки. Пусть живут, как нравится…

 

— Вы стали Дедом в 35 лет…
— Намного позже.

— Не дедом, а Дедом. Когда возглавили красно-белый пионеротряд Ярцева в 1996-м.
— А, в этом смысле? Ну да, было такое.

— Кем чувствуете себя в 60?
— Самим собой. Я даты вообще не отмечаю. Ни круглые, ни квадратные. 50, 60, 70 — какая разница? Цифры роли не играют. Год прошел, жив-здоров — вот что самое главное. Тем более сейчас, когда мы ходим под «короной».

— Вас миновала?
— В июне переболел. В больницу не загремел, но на опыте могу сказать, что зараза — страшная. Уханьский штамм не зацепил, но как только в Россию зашла «Дельта», на третий день меня срубило. Температура, трясучка, дыхалка, через неделю обоняние пропало.
Переболел, ладно, но потом же восстанавливаться надо: после «короны» сил вообще не остается, она выжигает полностью. За пять месяцев восстановился процентов на 60, это в лучшем случае. Теперь каждый день десяточку даю пешком, в любую погоду. Чтобы дышалось.

— Вакцинировались?
— С удовольствием, если бы дали выбор. Если бы «Джонсон» был или «Пфайзер».

— «Спутнику» не верите?
— А как ему верить, когда вакцину сляпали за три месяца? Но в декабре пойду колоться, делать нечего. На «китайца» хватило иммунитета, «Дельта» срубила, дальше что? Пока сам близко с этой заразой не столкнулся, о вечном как-то не размышлял, а тут прикинул: если один раз тебя нормально так сломало, после второго могут увезти туда, откуда не возвращаются. Оно мне надо? Буду хоть как-то страховаться.
Когда все началось, давай врачей вызванивать, но туда же не пробьешься. Пришли «космонавты» на третий день, сделали тест, следующим утром приговор: ковид. Но это и без теста понятно. Лечиться-то как, медицина?
Еще три дня ждал, пока притащат нужные таблетки. Садовое кольцо, до Кремля 10 минут пешком! Хорошо, вовремя подсказали добрые люди, что делать. Если бы сразу лечиться не начал, в первый же день, мы бы сейчас вряд ли разговаривали. Люди, знаю, за сутки сгорают.
Короче, прошел по краю пропасти и понял: мы не только советский футбол успели разрушить, но и медицину загнали в угол.

«У ветеранов конкуренция большая, а я конкуренцию не люблю»

— Итак, в 40 лет вы были действующим футболистом, в 50 — действующим тренером. Сейчас?
— Отдыхающий. Спасибо президенту Путину за то, что продлил молодость на целых пять лет. Прячусь от пандемии, как все нормальные люди, и готовлюсь к пенсии.

— Прятаться можно по-разному.
— Самоизоляция — наше все. Как Путин сказал, так и делаю. Царя-батюшку надо слушаться.

— Пять лет — не срок, а вы со своими титулами да с орденом Дружбы вправе рассчитывать на генеральскую пенсию.
— Как только начислят первую — звоните, расскажу без утайки.

— Чем можно снискать на хлеб насущный, прячась дома от пандемии?
— Что бог пошлет, то и берем.

— Много посылает?
— На хлеб хватает.

— Футбол кормит?
— Сам не играю, никого не тренирую. Как он может кормить?

— Когда в последний раз выходили на поле?
— Давно. Я не по этим делам, не по ветеранским.

— Неужели не тянет?
— Не тянет. Лет 15-20 назад в «Спартаке» было хорошее движение по ветеранам, но я в нем давно не участвую. Там конкуренция большая, а я конкуренцию не люблю.

—  Боитесь присесть на лавку?
— Конечно. Зачем позориться под старость лет? Всю жизнь играл в основе, а тут на просмотр зовут.

— В чем проблема? Выдавливайте из состава молодых, кому полтинник или около.
— Молодым везде у нас дорога. Пусть прогрессируют дальше.

— Сдается мне, вы что-то не договариваете, избегая общества футбольных людей.
— У меня есть свой круг общения, и люди в нем разные, в том числе и футбольные. А в тусовках хватает звезд, которых все знают. Зачем им мешать?

— Позовут, например, экспертом на ТВ — что скажете?
— Не пойду.

— Почему? Не ваше?
— Мое, но не хочу.

— Вам есть что сказать людям?
— Конечно. Правду. А кому она в телевизоре нужна? Поэтому, наверное, и не приглашают.

«С Модричем у любого нормального персональщика проблем быть не должно»

— Правдоруба Евгения Серафимовича приглашают же.
— Ловчев фамилию сменил? Он теперь Правдоруб?

— «Футбол сборной России, — говорит, — дерьмо. Смотреть его я не хочу». Встал и вышел из студии.
— Это эмоции. Когда в команду приходит новый тренер, качество футбола никому не интересно. Есть задача — набирать очки и выходить в финал, а качество — это вопросы не к Карпину.

— Вы бы какую правду сказали в этот день, 14 ноября 2021-го?
— Сказал бы, что рассматривать игру сборной нужно только с одной позиции: вышли на чемпионат мира или пролетаем мимо.

— Качество и результат — взаимосвязанные вещи, разве нет?
— В данный момент — нет. Если бы главный тренер готовил команду в полном цикле — разбор был бы серьезный. Видимо, Серафимыч этого понять не может.

— Тогда скажите еще одну правду: зачем вообще сборной России ехать на чемпионат мира?
— Надо обязательно ехать. Те, кто попал в финал, сидят за одним столом и кушают один пирог. Остальные подбирают крошки.

— Ну вот поели мы летом европейского пирога и подавились. Что толку?
— Разные вещи, еще раз говорю. Попадать в число лучших нужно, особенно из группы, в которой все равны. А как команда там выступит, зависит от многих обстоятельств.

— Хорваты нам ровня?
— Без Модрича — да. Что мы и видели в первом матче.

— Защитник Горлукович мог бы справиться с Модричем? Закрыл бы наглухо — так, чтобы вообще не дергался?
— С Модричем, думаю, у любого нормального персональщика проблем быть не должно. Не такая он величина, чтобы с ним не справиться.

— Почему не справились?
— Видимо, потому что задания не было.

— А надо было дать?
— По такой погоде — скорее всего, нет. Вот если бы не было дождя, Модрича нужно было прихватывать. Но сейчас от персональной опеки футбол в принципе отошел. Зря, на мой взгляд. Таких, как Модрич, надо обязательно разменивать.

— Кто из наших был в Сплите в порядке?
— Все бились, но никто не играл в футбол. Сзади, считаю, выглядели нормально, ничего хорватам особо не позволяли. Но дело в том, что нельзя играть только от обороны, если ты не умеешь ее строить. За всю историю российского футбола только один человек мог наладить этот компонент — господин Бердыев.

— А что делать Карпину с таким подбором футболистов? Из кого строить?
— Не ко мне вопрос. Карпин собирает команду под свое видение.

— Главный тренер имеет дело с самым слабым поколением за всю историю отечественного футбола, согласны?
— Это и должно было случиться, все закономерно. У нас уровень чемпионата очень слабый. Откуда взяться сильной сборной, если всего один человек востребован в Европе? Мы в каком-то смысле вернулись в 90-е, когда чемпионат России и чемпионатом-то назвать нельзя было. Он еще слабее был, чем сейчас, но по другой причине: лучшие люди играли в лучших лигах. А сейчас наши лучшие кому нужны? Кого туда отправлять, чтобы играли, а не числились? Звезду экрана Кокорина?

— К ярким ролям Кокорина мы давно привыкли, а вот за Миранчука обидно.
— Почему обидно? Уехал — и правильно сделал. Другое дело, что попал не в ту команду. Думаю, проблема скоро решится, а иначе для чего нужны агенты? Найдут Миранчуку другую команду, в которой он получит игровую практику, — сборная от этого тоже выиграет.

«Звали туда, где футболистам не платят. А туда, где платят, не зовут»

— Как говорит ваш коллега Сергей Ташуев, нет тренера без работы, есть тренер без команды. Для вас безработица — испытание, страдания или кайф?
— Ни то, ни другое, ни третье. Кому-то везет, кому-то не очень. Кто-то попадает в струю, кто-то — мимо. Одних тянут, других отцепляют. Свою судьбу надо принимать как должное.

— Но вы же не реализовали себя как тренер, а 60 — золотой тренерский возраст.
— И что теперь? Если я из нулевого футболиста дорос до национальной сборной, это не значит, что и тренерский путь мне нарисован такой же. Я в полном равновесии. Приходит вариант — смотрю, брать его или нет, вот и все.

— Много было таких за последние семь лет?
— Были. Но туда, куда звали, я уже не хочу.

— Далеко?
— Туда, где футболистам деньги не платят. А где платят, меня не зовут.

— Футбол с трибуны стадиона часто смотрите?
— Редко.

— Причина? На трибунах конкуренции нет.
— Причина одна: качество футбола. Когда «Спартак» играет с цска, например, или «Зенит» со «Спартаком» — это можно смотреть. А большинство матчей — повод посидеть в виповском ресторане. Неинтересно.

— У вас есть «вездеход» от РФС?
— А такие бывают?

— Ну а как же. Для заслуженных мастеров спорта, олимпийских чемпионов — уж точно.
— Наверное, я недостаточно заслуженный.

— Пару лет назад вы говорили, что единственная команда в РПЛ, на которую готовы ходить с купленными билетами, — «Краснодар». Что-то изменилось?
— Многое. С удовольствием купил бы билет на «Крылья Советов». Они играют в футбол, в котором есть мысль. Мне он напоминает «Спартак» времен Романцева. На «Краснодар» сейчас не пойду. Долгие годы команда двигалась к цели, но в какой-то момент развернулась и пошла в другую сторону.

— То есть «Крылья» — номер один в данный момент?
— Да, если не говорить о «Зените», потому что чемпион никогда не обсуждается. О чемпионе не говорят, его только поздравляют.

— Лучший матч, который вы видели за последнее время в чемпионате России?
— «Зенит» — «Спартак».

— Чем хорош счет 7:1?
— «Зенит» играл в отличный футбол, а «Спартак» завороженно на него смотрел.

— Сочувствие «Спартаку»?
— А чего ему сочувствовать? Проиграли один матч, ничего страшного, бывает.

— Вы проигрывали когда-нибудь 1:7?
— Нет. Но в любом случае никакой трагедии.

 

«Медаль никому не предлагал. А премиальные — пожалуйста»

— Говорите, футбольные данные у вас были так себе?
— Никаких не было. После окончания ДЮСШ два-три человека должны были играть в местной команде, за Могилев во второй лиге. Это обязаловка. Если ты в эту компанию и близко не проходишь, значит, у тренеров к тебе вопросов нет.

— В какой момент поверили в себя?
— Не было такого момента. Была цель: попасть во вторую лигу, а из второй — в первую. Получилось, что из второй переехал сразу в высшую, из высшей свалился в первую, вернулся обратно и получил приглашение в сборную.

— А титулы вообще начали собирать после 30.
— У каждого свой путь в футболе. Но вы забыли, наверное, что в 27 лет я стал олимпийским чемпионом.

— Ваш главный титул?
— Конечно. Какой же еще? Главное, что в этих Играх впервые участвовали профессиональные футболисты, причем без ограничения возраста. Тем победа и ценна.

— Где ваша золотая медаль? Знаю, что вы ее теряли. Как минимум из виду.
— Она есть. А где — ну какая вам разница?

— Ни музея домашнего, ни стенки с регалиями?
— Стенка есть. Хрусталь, посуда всякая. А медали где-то в другом месте лежат.

— Гаджиев как-то рассказывал мне, что в день победы на Играх, вечером, вы пришли к нему в номер с намерением подарить кому-нибудь свое золото, утверждая, что есть в сборной люди более заслуженные. И премиальные готовы были отдать. Так и было?
— Медаль никому не предлагал. А премиальные мог забрать любой, кто захотел бы. В тот вечер — да. На следующий день — нет.

— 30-летие великой победы, знаю, хорошо отмечали. С вашим участием?
— Благодаря команде «Старко», лично Юре Давыдову и Алексею Прудникову. РФС к этому событию отношения никакого не имел. По-моему, им там, в Доме футбола, до задницы, 100 лет назад сборная выиграла Олимпиаду или 30. Меня это, честно сказать, никак не волнует, но хотя бы открытки могли ребятам разослать.

— Значит, все-таки волнует.
— По барабану, еще раз говорю. Просто не по-человечески это.

«С Семиным здороваемся, но мы не друзья»

— Вы совершали в жизни ошибки, которые отразились на карьере?
— Наверное, да. Но не фатальные. Скорее, только по выбору команд.

— «Локомотив» и «Спартак» в их числе?
— Нет. После Германии не в «Аланию» нужно было ехать, а сразу в Москву. Газзаев — не мой тренер.

— В чем именно не совпали с Газзаевым?
— Во всем.

— Единственный в карьере «не ваш»?
— Все остальное показывала игра.

— Номер один из «ваших» — Лобановский?
— Несомненно. Хотя в клубе с ним работать не доводилось.

— Потому что вы отказали ему дважды. Это разве не ошибка?
— Нет. Мог бы оказаться в Киеве или в «Спартаке» после «Локомотива», но выбрал Германию: решил посмотреть, что такое профессиональный футбол, проверить себя. В «Локомотиве» я лишний год пересидел. Один из трех — лишний.

— Много потеряли?
— Много. Целый год футбольной жизни. Были приглашения, которые нужно было принимать, чтобы двигаться дальше, но я остался. Было дано слово, я его держал.

— Семин повлиял?
— Если глубоко не копаться, было так: он меня уговаривал, а потом кинул.

— То есть с Семиным вы сейчас не общаетесь?
— Ну почему? Встречаемся — здороваемся. Но мы не друзья.

— Можете вспомнить матч, который вы жестко провалили?
— И не один. На предсезонке, случалось, возили так, что невозможно понять, что вокруг происходит и как быть. Все зависит от степени готовности, а главный вопрос не в том, что тебя отвозили, а как быстро ты сможешь из ситуации выйти. Это называется «адекватная реакция».

— Сколько нужно времени, чтобы все забыть и всех простить, включая себя?
— Дня три-четыре. У каждого есть на поле обязанности, и если ты с ними не справился, всегда есть причина — почему. Булькает в голове масло — поймешь, кем ты был в плохой день и как участвовал в командных действиях.

— Вы играли против Марадоны, против ван Бастена, против Ромарио. Это они выкручивали вам позвонки?
— С Марадоной особых проблем не было, а Ромарио мы в Сеуле обыграли. Но одна игра запомнилась, да. Товарищеская с голландцами в Эйндховене в 1989-м. 0:2 сгорели. Тогда блистала миланская тройка ван Бастен — Гуллит — Райкард. Вот эти ребята в первые минут 10 дали такого жару, что мы не знали, в какую сторону бежать. Ничего, по ходу разобрались, успокоились. Через год в Киеве взяли реванш — 2:1. Правда, эти трое не приехали.

«Руку на плечо положил — желтая, сзади подкатился — красная»

— Глупо сравнивать звезд разных поколений, но как вам такой посыл: величие Марадоны в том, что его месили нещадно, а Месси играет на чистых мячах?
— Да оба они великие. Нужно благодарить бога за то, что такие звезды иногда падают с неба на землю. Марадоны уже нет, только память осталась, а убери сейчас Месси с Роналду, которым уже сильно за 30, — на кого смотреть? Кто двигает футбол в последние лет 15?

— Неймар.
— Этот до сих пор в подающих надежды ходит. Как наш Дзагоев, которому уже 31, а его все хотят продать в Англию.

— Мбаппе.
— Ждать надо. Два-три года точно, а может, все пять. Вы не согласны?

— Я немного о другом. Футбол, в который играло ваше поколение — и поколение Марадоны, соответственно, — был иным. На порядок более жестким.
— Контактная была игра, это точно. Сейчас свистят любой стык, в ФИФА и УЕФА целые бригады заседают и думают: чего бы такого еще изобрести, чтобы футболистов не трогали? Руку на плечо положил — желтая, сзади подкатился — красная. Поэтому да — Месси берегут всем миром, а Марадону месили по-страшному. Фарш в каждой игре из человека делали, искры высекали. Как он успевал уходить — я не понимаю. И до сих пор уверен в том, что болельщикам нравится, когда на поле идет мужская заруба. Не в кость, а в мяч, но жестко.

— Ничего другого я от вас не ожидал.
— Как по мне, неверная дорога. Из футбола вынули стержень.

— И обули его в розовые бутсы. Можете представить свое поколение в розовых бутсах?
— Главное, чтобы хорошие были. Крепкие, удобные.

— Свои первые бутсы помните? Какие они были?
— Поношенные. С чужой ноги. Шипы — не на резьбе, а гвоздями заколоченные. Такую обувь нам в могилевской ДЮСШ выдали. А первые человеческие бутсы получил в минском «Динамо», но это уже высшая лига. То ли «адики», то ли «пумы», одно из двух.

— Небось дышать на них боялись.
— Да ну. Как к бутсам ни относись, рано или поздно они порвутся. Но в каждой команде был тогда сапожник: если что — починит, зашьет. Одной пары на три-четыре сезона могло хватить.

— Ваше первое поле — асфальт или трава?
— Земля, как у всех нормальных пацанов. Какое может быть поле у юных советских футболистов? Но нам казалось, что так и надо.

— На какие цели пошла ваша первая зарплата?
— На благие. На восстановление.

— Черчесов рассказывал как-то, что его первая машина досталась ему чудесным образом: болельщик подарил. Зашел, говорит, в раздевалку и вручил ключи с документами.
— Черчесов в сборной мира играл?

— В «Спартаке».
— Ага. Понятно. Нет, мне никто ничего не дарил. Моя первая машина — «Мерседес». В Германии уже брал. В России у меня даже прав не было.

— Ваша любимая позиция — фланговый защитник, центральный, опорник?
— Вообще без разницы. Во второй лиге, кстати, начинал центральным хавбеком.

— На раздаче?
— Ближе к опорной. Потом в Минске Арзамасцев поставил однажды левым защитником, так и пошло. Задача была всегда одна: попасть в стартовый состав. Хоть в ворота, хоть в нападение.

— Ставили?
— Один раз. Семин в первой лиге. Сыграешь, спрашивает, центрального нападающего? Я сел, подумал. Вроде ненормально, но как отказаться?

— Чем закончилось?
— Результат не помню, но я как дерьмо в проруби весь матч болтался. Мяча вообще не трогал, не видел. На этом эксперимент закончился.

 

«Если бы режимил не так, как нужно, до 40 не доиграл бы»

— Такое понятие, как мандраж, вам знакомо?
— Мандраж зависит от степени готовности. Если человек готов нормально, мандраж уходит.

— Да ладно. Перед финалом Олимпийских игр против Бразилии — неужели не трясло?
— Ни разу. Главный тренер Бышовец дал мне задание, я вышел на работу и постарался ее сделать. Вроде получилось.

— А когда Добровольский к «точке» шел, а вы горели 0:1?
— Ну не я же бил в тот день пенальти.

— А вообще по жизни — били?
— Конечно. Редко, но случалось. И даже забивал. Во второй лиге — точно.

— Самая большая неправда, которую вы про себя слышали?
— Начальник «Локомотива» Петрашевский, царствие ему небесное, рассказывал, что это он меня привез в Москву, хотя ни практически, ни даже теоретически не имел к этому делу отношения.

— Ваша реакция?
— Нулевая. Пишут люди всякую ерунду — ну пусть пишут, если им нравится. Кто меня знает, тот в курсе, где правда, а где кривда. Этого достаточно.

— Никогда никому не предъявляли за кривду?
— Да боже упаси, о чем вы? Из-за всякой ерунды предъявлять — это кем нужно быть? Есть вещи посерьезнее, за которые можно и нужно спрашивать.

— Просто много историй про вас ходит. Например, про отношение к режиму.
— Если бы режимил не так, как нужно, до 40, наверное, не доиграл бы, как считаете? Главное — правильное восстановление. Кому баня, кому сон, кому еще что. Мне — пиво. Если после игры пива не выпью, на восстановление уйдет дня три-четыре, а через пиво прихожу в порядок за сутки. Это мой личный метод, индивидуальный. Когда не было под рукой пива, приходилось восстанавливаться холодным шампанским.

— У вас были травмы, которые отразились на ходе карьеры?
— Ни одной. Если не считать мышечных — надрывов, растяжений, которые вышибают на матч-другой. Их тоже по пальцам можно пересчитать.

— Что за парадокс при вашей-то манере игры?
— А какая манера? Шел жестко, но всегда в мяч.

— Ну так и вам в ответ вставляли, разве нет?
— Конечно. Нормальная ответная реакция.

— Ваши кости из титана?
— Самое интересное было в Германии. Вот там да, жесткая была борьба.

— Между «жестко» и «интересно» — знак равенства?
— Однозначно. Контактный футбол, мужской. Красивого футбола без борьбы не бывает. В конце прошлого века, когда в Англию еще легионеров не понаехали, любой матч — какая красота!

— Ну да. Бум-бам, кровища, уноси готовенького.
— Да. И судьи вообще не свистят.

— Хотели бы поиграть в таком чемпионате. Где Винни Джонс, где Терри Бутчер?
— Мне Германии хватило, я там не потерялся. Закинула бы судьба в Англию — не потерялся бы и в Англии. В Германии в чем еще сложность была? Лимит, два легионера на поле. Попал в обойму — должен быть на голову сильнее местных.

— Вас-то в «Боруссии» на лавке помариновали сначала.
— Пришлось ждать своего часа. Помогла та самая игра в Киеве с Голландией за сборную Союза. В прессе подняли шум: как может Горлукович сидеть в запасе в клубе, если он в сборной в порядке?

— Вот видите, все-таки есть от журналистов польза.
— И сразу меня поставили. Больше я никого к основе не подпускал.

— Кто был в команде из легов?
— Шотландец какой-то, которого я и выкинул. И датчанин Поульсен еще. А потом Хитцфельда главным назначили, он привез с собой швейцарца Шапюиза. Они нападающие, я защитник. За них по 5 миллионов отдали, за меня — 800 тысяч, что ли. Но дело даже не в сумме, хотя вопросов нет — играть в таком раскладе всегда будет дорогой форвард. Дело в том, что с Хитцфельдом у нас не сложилось. Шапюиза-то действительно был в порядке: левая волшебная, исполнение, голевое чутье, все дела. А Поульсен — бестолковый. Но шансов у меня все равно не было. Финал истории такой. Наше общение с Хитцфельдом уже закончилось, отношения мы выяснили, а тут матч на Кубок с «Ганновером». Вызывает, говорит: завтра играешь. Зер гут, готов. Идет установка на игру — меня в составе нет. Как это понять?

— Еще раз объяснились?
— Вызвал опять, говорит: я так решил. Ну решил и решил. Сказал ему на русском пару слов, развернулся и ушел.

— Хитцфельд — хитрый. Это была провокация.
— Я тоже не дурак, сразу все понял.

«Трансферы у «Спартака» должны быть намного интереснее»

— Две команды РПЛ, к которым вы имеете прямое отношение, производят в этом сезоне странное впечатление. «Локомотив» — новой политикой развития и игрой в молчанку, про «Спартак» и говорить нечего. Вы понимаете, куда они двигаются, ваши бывшие клубы?
— Чтобы понять политику, надо чуть-чуть подождать. Хотя бы до конца чемпионата. Весной, может быть, станет понятнее, какие цели ставились и куда они привели. Так-то все красиво начинается, солидно. Как всегда.

— У «Локо» некая стратегия есть. А у «Спартака»?
— Я внутри клуба не был, ничего про стратегию не знаю. А по игре — все познается в сравнении. До португальца в «Спартаке» был немец, и у него получалось неплохо. У португальца, мягко говоря, получается как-то не очень. Даже в самых простых компонентах — самоотдаче и физической готовности. Простых в том смысле, что от них никуда не денешься, хоть в Англии играй, хоть в Белоруссии. Схема, тактика, наработки, принципы, стиль — все это потом. Люди плюс-минус те же, но команда Тедеско была готова намного лучше, тут и спорить не о чем. Говорят, Виторию пора убирать, но я думаю, что убирать пока никого не надо. Пусть доработает сезон, а весна план покажет.

— Есть версия, что Виторию зачехлят уже через несколько дней, сразу после 15-го тура.
— Может быть. Если научились делать правильные контракты. Если получится скинуть за небольшие деньги. Без права на компенсацию за досрочный разрыв контракта в Россию никто никогда не поедет, запомните это навсегда.

— Как вам подбор футболистов в «Спартаке»?
— Подбор такой, который позволяет занимать второе место в РПЛ и заявляться в Лигу чемпионов. Ответил я на ваш вопрос?

— Нет. Потому что вы как-то говорили, что с такими финансовыми возможностями, какие есть у «Спартака», нельзя брать средних футболистов. Если есть в команде кто-то выше среднего — назовите.
— Мы же не знаем в реальности, какая у «Спартака» финансовая политика. Количество денег — одна история, как их тратить — другая. Но в целом да, согласен: трансферы должны быть намного интереснее. Не только мне непонятно, но и бабушкам из соседних подъездов: купили голландца за большие миллионы, он полгода побегал, ничего не показал и пошел по арендам. А теперь в чемпионате Голландии лучший. Как это понять?

— Это «Спартак» плохой или Тиль странный?
— Есть вещи, которые понять невозможно. Может быть, не его страна? Поездил парень по матушке-России, понял, какую допустил ошибку, повесил нос и перестал думать о футболе. Такое может быть.

— Кто сейчас лучший защитник в чемпионате России?
— Джикия неплохой, бойцовый. И Дивеев из цска вроде нормальный парень. Радует, что оба — игроки центральной зоны. Не дай бог их сглазить, а то получится, как с Васиным. Сколько уже таких Васиных было! Начинают вроде ничего, а потом смотришь и не понимаешь, что с человеком происходит…