Новости Команды
Массимо Каррера приехал в Москву на церемонию вручения наград премии «Football Heroes» («Герои Футбола») и рассказал Sport24 про недавние обвинения Глушакова, «Спартак» Кононова и перспективы своего возвращения в Россию.
— Вы вот уже почти год не работаете. Расскажите, чем занимаетесь в свободное время?
— Наслаждался временем со своей семьей, смотрел футбол, наблюдал за тренировками «Аталанты» — мне очень нравится подход Гасперини — и отдыхал.
— А как вы попадаете на тренировки «Аталанты»?
— Ну, так как я играл с Гасперини в «Пескаре», он разрешает мне посещать занятия. Вообще, в Италии открытых тренировок не существует.
— Какие предложения вам поступали за этот год? Почему вы их не приняли?
— То, что было реально возможно, — это работа в Иране. Там, куда в итоге поехал Андреа Страмаччони. Было два предложения из Ирана, которые могли бы быть интересными с финансовой точки зрения, но не с творческой. Поэтому данную идею я оставил. Были и еще предложения из-за пределов Италии.
— Ходили слухи о возвращении в Россию — в «Оренбург», а потом в «Динамо» и «Рубин». Были ли контакты с этими клубами?
— Нет. Не контактировал ни с кем. Это были просто слухи в СМИ.
— Есть ли дискомфорт от отсутствия постоянной вовлеченности в рабочий процесс?
— Дискомфорта нет, но, конечно, этого сильно не хватает. Тем более что 2,5 года в России были довольно интенсивными.
— Многие ждали, что вы войдете в штаб Антонио Конте в «Интере». Общались с ним на эту тему?
— Я встречался с Антонио в отпуске. Мы поговорили о его новом опыте, но не общались о моей возможной работе с ним. Если бы Конте попросил, он поставил бы меня в затруднение. Конечно, рассматриваю себя как главного тренера, но все зависит от ситуации. Возможно, если бы от Антонио поступило такое предложение, я согласился бы. Но мы не поднимали данную тему.
— Ваш приезд в Россию — первый за очень долгое время. По чему более всего скучали в столице?
— В Москве я оставил часть своего сердца. И когда есть возможность приехать, всегда рад этому. Безусловно, не хватает поля, футбола, любви болельщиков…
— «Спартак» играет уже в субботу с «Уралом». Там вы в полной мере сможете ощутить эту любовь.
— Я не смогу пойти на матч. В субботу уже возвращаюсь домой.
— Следите ли за игрой команды?
— Когда есть интересные матчи, конечно, смотрю. Но я смотрю и матчи «Зенита» или ЦСКА, когда они играют в еврокубках. Сейчас начался чемпионат Италии, поэтому, конечно, отдаю предпочтение ему.
— «Ювентус» или «Интер» Конте?
— Конечно, «Ювентус»! Я ювентини. Я люблю Конте как брата, но с детства болею за «Юве».
— Какие эмоции вызывает игра «Спартака», когда вы смотрите матч по ТВ?
— Я испытываю большие эмоции, потому что вспоминаю хорошие времена, которые мы прошли с клубом. Всегда приятно вспоминать моменты, которые мы пережили вместе с болельщиками и всей командой.
— Недавно Денис Глушаков прервал свое долгое молчание. Что вас удивило в его интервью больше всего?
— Меня удивил тот факт, что спустя год до сих пор обсуждаются те же самые вещи. Кажется, что больше ничего не существует, помимо этого. Я прочитал это интервью, но не придал ему особого значения.
— Удивило, что Глушаков не высказывал негатива в ваш адрес, но зато сполна высказался о вашем окружении. Когда это переросло в конфликт Глушаков — Каррера?
— У меня с ним никакого конфликта не было, думаю, у него был конфликт со мной, но понятия не имею, по какой причине. Может быть, из-за того, что он иногда не выходил в стартовом составе.
— Судя по его интервью, получается, что Глушаков чуть ли не определял состав на матч, одобрял новичков и решал глобальные вопросы. Это нормально?
— Это показывает, каким персонажем он был.
— Действительно ли он занимался всем этим?
— Меня не интересовало, что он делал вне поля, какие у него были связи и контакты. Но состав он не выбирал!
— Вероятно, ситуация начала накаляться после того, как каждый в «Спартаке» начал приписывать себе основной вклад в чемпионство…
— Я всегда говорил, что чемпионство — заслуга всех. Когда есть сильный коллектив, с ним можно побеждать. Когда же каждый начинает думать о себе, происходит то, что произошло.
— Чувствовали ли вы негатив со стороны игроков? Почему продолжали их выпускать?
— У меня не было большого количества игроков, я старался ставить на поле тех, кто чувствовал себя лучше.
— Глушаков сказал, что вы не могли договориться с Раулем на тренировках.
— У меня было взаимопонимание с Раулем. У нас, может быть, были разные взгляды, но это нормально. Помощник тренера не должен поддакивать все время. Иногда он ошибался, потому что показывал свое мнение на поле, при игроках.
— Самая яркая фраза Глушакова — это то, что «Спартак» стал яблоней, в которую залезли черви, имея в виду ваше окружение.
— Гурцкая и Трабукки не являются моими агентами, они мои друзья, которые помогали мне. Они рассказывали про игроков российского чемпионата, я знакомился с ними через них. Когда я общался с президентом, я делал это через Трабукки, так как Марко говорит и по-русски, и по-итальянски. Это было мне на руку. Они делали свою работу, и я никогда не приводил игроков для того, чтобы Трабукки и Гурцкая зарабатывали на них. Я просил игроков у руководства, и если Федун, Измайлов или Родионов доверяли трансферы посредникам, я не в курсе. Одолжений никому я не делал.
Петкович — это мой выбор. На тот сезон мы искали правого защитника и те три варианта, которые предложило руководство, мне не понравились. Тогда один знакомый агент прислал мне смс: «Смотри, есть такой игрок. Его можно взять бесплатно». Я посмотрел нарезку, и мне показалось, что он добротный игрок. Но прежде всего он был бесплатным. Пообщался с руководством, а кто был посредником — я не знаю.
— Гурцкая в интервью Нобелю Арустамяну сказал, что вы встречались с Федуном за все время от силы раза три. Олег Кононов, который провалил все задачи в прошлом сезоне и уже одну в нынешнем, продолжает тренировать клуб. У вас было такое доверие владельца?
— Думаю, этот вопрос вы должны задать Федуну. Может, у него лучше взаимопонимание с Кононовым, так как нет необходимости в переводчике. Они могут открыто общаться на одном языке тет-а-тет. Может, из-за этого.
— Прошел почти год. Как бы вы охарактеризовали для себя «Спартак» сегодня одним словом?
— Любовь.
Еще о Глушакове:
— Если бы была возможность отмотать время назад и что-то поменять в своей работе в «Спартаке», что бы вы изменили? Не переподписали бы Глушакова?
— Контракт все равно бы сделали. Про первый сезон нельзя сказать ничего плохого. Безусловно, я приложил бы больше усилий, чтобы не иметь его в команде на следующий сезон. У меня было ощущение, что он против меня, но не мог объяснить себе причину и понять ее.
— Есть две непонятные вещи. Многие болельщики считают, что Глушаков специально не забивал моменты с «Тосно». Как вы считаете, могло ли такое быть?
— Если игрок хочет сделать что-то против тренера, то все возможно. Я играл в футбол, если команда хочет сделать что-то против тренера, то она может выбрать любой способ. Я не знаю, было ли это специально! Однако я никогда не обвинял его за незабитый пенальти в ворота в «Тосно».
— Может, причина конфликта была в том, что не смогли поделить золотые медали?
— Может, каждый хотел заслугу. Это неправильно, потому что заслуга принадлежит всей команде, начиная с ответственного за экипировку и заканчивая президентом. Когда начинаешь думать, что победа была благодаря одному человеку, что-то начинает ломаться. Второй сезон мы начали не очень хорошо — были определенные ситуации, где была боль в животе у кого-то. Это длилось до тех пор, пока в Тарасовку не приехали болельщики после матча с «Тосно». В раздевалке я сказал, что, если проблема во мне, пусть игроки идут к президенту и просят сменить тренера. Через пять минут об этом знали все. Мне это непонятно. Приехали болельщики, поговорили с командой и со мной. Болельщики меня поддерживали. С того момента команда поменяла свой подход к делу, и мы провели 18 матчей без поражений. Это был практически идеальный чемпионат до матча с «Уралом». Та неделя была решающей. Там сгорели все наши амбиции — мы не дошли до финала Кубка и не поборолись за чемпионство. В тот момент вернулась та боль в животе, что была в начале сезона.
