Гильермо Абаскаля: «Мой сын родился в России. Надеюсь, я здесь надолго»

«ДЛЯ МЕНЯ НАМНОГО БОЛЕЕ СЛОЖНЫМИ ЯВЛЯЮТСЯ ЛЕТНИЕ СБОРЫ, КОГДА ПАУЗА ОЧЕНЬ КОРОТКАЯ»

— Вы начинающий тренер, у вас развивается карьера, очень много времени тратите на сборы. При этом в семье недавно было пополнение. Как вы переживаете такие моменты?

— Мы футбольные люди, семья все время с нами. Конечно, это очень важно в нашей ситуации, потому что наша работа подразумевает переезды и прочее. Тем не менее я чувствую очень серьезную поддержку от семьи.

— Хотели бы вы, чтобы родные приехали на сбор? Или они уже приехали? Мы видим, что родственники некоторых футболистов уже с ними.

— Мой сын Николай здесь вместе со мной. Думаю, что, несмотря на очень плотный график, на нашу работу, очень важно уделять время нашим детям, когда они еще не подросли и совсем маленькие.

Совсем недавно исполнился годик Оливии, дочери Никиты Чернова, мы здесь это отпраздновали. Считаю, что это очень важно. Мы танцевали даже, отмечая это событие с Никитой.

— Вы рассказывали о том, кем вдохновлялись, когда выбирали имя для сына. Но были ли какие‑то прения в семье по этому поводу? Что говорила жена? В какой момент вы решили дать ребенку имя Николай?

— Не было никаких противоречий или конфликтов. Моя супруга разбирается в истории, в том числе российской. Никаких у нас сомнений не было. Мы оставили первое имя — Гильермо, это сделала она, а против Николая я ничего не имел.

— Можно ли считать, что такой выбор имени ребенка — это намек на то, что вы в России надолго?

— Да, конечно. Даже когда мы в декабре были в Испании, все мои родственники называли его Колей, Николаем.

Поэтому надеюсь, что так и будет. Понятное дело, что наша работа может отправить нас куда угодно, но он родился в России, это уже факт, это уже навсегда, и мы, естественно, очень довольны и благодарны.

— Насколько сложно иностранному тренеру работать на длинных зимних сборах, которые привычны для России?

— Конечно, это дело непривычное, но тем не менее у меня уже есть опыт прошлого года, поэтому мы уже кое‑что знаем и, исходя из этого, внесли определенные коррективы в нашу подготовку. Сейчас мы сделаем немного по‑другому, нежели это было в прошлом году. По срокам остались те же самые семь недель, но мы определенным образом их сместили. В Европе обычно уезжают из жары в холод, а здесь, получается, наоборот. Это, конечно, немного непривычно.

Но, честно говоря, для меня намного более сложными являются летние сборы, когда пауза очень короткая. Ты заканчиваешь один сезон — и тебе нужно переключиться на новый, а времени почти нет — этот момент, думаю, самый сложный.

— Результаты прошлой весны повлияли на то, как вы подготовили нынешний сбор.

— Абсолютно согласен с этим утверждением. Было очень мало времени, а сейчас, наоборот, времени достаточно. И сейчас пришедшие футболисты имеют полноценную возможность для того, чтобы влиться в коллектив.

— Что вы поменяли еще на этих сборах?

— Мы сделали упор на физику. Если помните, прошлой весной у нас было порядка трех мышечных повреждений у игроков, были и длительные восстановления. Поэтому мы тоже изменили этот компонент. У нас сейчас большой объем физической подготовки. Также мы сделали тактические изменения, которые направлены на обретение стабильности командой, чтобы лучше контролировать игру.

«ПОМОЩНИКИ ПРОВОДЯТ ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ТЕОРИИ ДЛЯ ФУТБОЛИСТОВ, Я ЧАСТО НА НИХ БЫВАЮ. ТАКИЕ ВСТРЕЧИ БЫЛИ И С ДЖИКИЕЙ»

— Почему Георгий Джикия потерял место в составе?

— Все решения, которые я принимаю, подходят под определенные критерии. И согласно им, необходимо доверие. У нас 25 футболистов — группа, которая тренируется от начала и до конца недели. И на протяжении этого периода, с понедельника по пятницу, мы как бы наполняем бензином команду, чтобы выпускать на матч.

Для каждой позиции на поле у нас есть определенные стандарты, которым футболисты должны соответствовать: это и высокоинтенсивный бег, и определенное количество беговой нагрузки в целом, и восстановление. Это все должно соответствовать тому футболу, который мы хотим видеть от команды. Речь идет о высоком прессинге, когда мы смело идем на соперника. Мы также должны уметь обороняться при быстрых контратаках. И я делаю выбор исходя из этих параметров, чтобы команда играла как можно лучше в каждом конкретном матче.

Тут важно отметить, что все эти параметры едины для всех. Все стартуют одинаково, а далее мы уже смотрим. Бывают позиции, где футболисты плюс‑минус схожие, где‑то они немного разные. Но тем не менее критерии единые. Мы исходим исключительно из этих характеристик для того, чтобы подготовить команду к матчам наилучшим образом.

— У вас акцент — на скорости, интенсивности, на взрывной беговой работе. У Георгия проблемы, в первую очередь, с этим? Это ключевой момент в вашем решении по нему?

— Для нас очень важны эти критерии, о которых я говорил. Это не индивидуальная ситуация. Потому что, к примеру, если мы возьмем центральных защитников, то есть определенные параметры, которые мы отслеживаем. Например, число выигранных единоборств. То же самое для крайних защитников, там уже есть свои показатели: подключения в атаку.

Для всех остальных позиций — то же самое. Мы это анализируем и принимаем решения, исходя из того, кто наилучшим образом готов помогать команде, показывая тот футбол, что мы хотим — футбол активный.

Для защитников также важным параметром являются и передачи вперед — те передачи, которые позволяют преодолевать линии соперника. Мы учитываем все эти компоненты и делаем наш выбор.

— Больше претензий к тому, как он играет с мячом или без него?

— Мы не можем проводить такое разделение. Тут все вместе, комплексно.

Приведу пример. У нас есть Квинси Промес, очень важный для нас игрок, Соболев, Игнатов, Манфред Угальде к нам присоединился. Это игроки группы атаки, но мы их рассматриваем и с точки зрения обороны, потому что они — это первая линия, с которой начинается оборона. И если они что‑то сделали неправильно, с чем‑то не справляются, то у линий дальше тоже происходят проблемы. То есть мы не можем линии рассматривать только как атаку или только как оборону. Все в совокупности.

— Георгий сказал, что причины, почему он стал реже играть, были не только футбольные. Понимаете, о чем речь?

— Честно говоря, не понимаю. Все, что мы делаем, достаточно объективно и построено на фактах. У нас есть видео всех тренировок, все данные, все параметры и показатели записаны, мы все фиксируем и анализируем. Иногда даже чересчур много.

Есть отчеты по каждому игроку. Начиная с отчетов по физической составляющей. Александр Зайченко записывает все данные GPS. По игровым моментам мы с разных камер все параметры учитываем.

Наша команда формировалась на прямом общении. Все наши критерии и параметры всегда открыты для всех. Мы ни от кого ничего не скрывали в этом отношении. Это доверие, о котором мы говорили прежде.

Тренер должен выбрать определенную линию и ей следовать, потому что будет странно, если я в один день требую одно, на второй — другое. И футболисты не понимали бы, что от них требуется. Параметры были расставлены изначально, они всегда были открыты. Мы анализируем каждый день. Все понимают, на что мы конкретно обращаем внимание.

— Разговор с Георгием был, когда вы ему показывали эти цифры? Или главный тренер не должен этого делать?

— Тренер должен. И так и происходит. Эти встречи были. Иногда я не присутствую на этих встречах. У меня есть помощники, которые порой проводят индивидуальные теории для футболистов. Часто на них бываю и я, в том числе такие встречи были и с Георгием. И не один раз: это происходит после матча, в течение недели, в рамках подготовки к следующему матчу или при анализе предыдущей встречи.

У нас есть определенный план по поводу видео- и теоретических занятий. Мы распределяем тот видеоматериал, что у нас есть: кому‑то мы просто отправляем видео посмотреть и добавить какие‑то комментарии, кого‑то приглашаем для личной беседы. Где‑то имеют место групповые беседы. У нас есть план на всю неделю, в который вовлекаются все‑все футболисты.

— А бывали ли встречи «человеческого плана»? Вы могли понимать, что ситуация — взрывоопасная, что Георгий недоволен. Пытались ли вы погасить ситуацию до сборов?

— В этом отношении мы всегда открыты. У нас бывают разного рода беседы. Мы не переходим границы и не интересуемся слишком личными вещами при этом. Футбол — такая вещь: кто‑то играет, а кто‑то — нет. Кто‑то может быть доволен, кто‑то — нет, но надо действовать на благо команды, чтобы добиваться нужного нам результата. Такая работа должна проводиться, и она проводится.

В этом отношении мы не одиноки. У нас есть и клуб, и руководство, которые тоже помогают, которые всегда рядом. Мы единая семья! Мы всегда рядом друг с другом и мы всегда друг друга поддерживаем.

— То есть все‑таки такая встреча была?

— У нас были всевозможные встречи со всеми футболистами. Я не могу точно понять, о какой именно встрече спрашиваете вы, но мы общаемся с игроками по всем футбольным и нефутбольным вопросам. По всему, что их может беспокоить, что может влиять на их игру, на их вклад в достижения команды. Разговоры ведутся с каждым футболистом.

— Как вы отреагировали на резкие заявления агента Джикии Шпинева? И на интервью самого Георгия, которое было достаточно жестким? При этом вы были близко — в раздевалке команды, метрах в 30.

— Во‑первых, мы говорим о футбольном клубе «Спартак». И здесь очень важно понимать всю ту ответственность, что есть. Я не могу и не буду комментировать слова человека, которого я не знаю и который не знает меня. Он может говорить все что угодно, но со мной он даже не знаком. При разговоре о футбольном клубе очень важны две составляющие: уважение и конфиденциальность. На мой взгляд, это то, что должно оставаться внутри, то, что не должно становиться достоянием общественности.

— Болельщики думают, что это все оказывает серьезное влияние на команду, потому что Джикия — капитан. Понятно, что вопросы контракта — вне вашей юрисдикции. Но игрок Георгий Джикия нужен вам в будущем?

— По поводу будущего говорить бессмысленно, потому что я не знаю, что будет завтра со мной или вами. Всякое может быть. Загадывать нет никакого смысла. Мы должны работать сегодня и делать все возможное, чтобы достичь выполнения тех задач, которые перед нами поставлены, добиваться результата.

Что касается болельщиков, они будут недовольны, если мы будем проигрывать матчи, поэтому мы должны работать исключительно в этом направлении. У нас хороший, достаточно сплоченный коллектив. Ребята отлично работают. И вот это время, что у нас есть сейчас, тоже очень для нас важно для сплочения, лучшего понимания, чтобы мы подошли к сезону в наилучшем настроении, в наилучшей форме. Поэтому работа идет сегодняшним днем.

«ФУТБОЛИСТ ВОЗОМНИЛ СЕБЯ, ВОЗМОЖНО, ЭРИКОМ КАНТОНА СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ. МНЕ СТЫДНО, ЧТО Я ПОУЧАСТВОВАЛ В ЭТОМ ЭПИЗОДЕ»

— Как вы относитесь к нынешней ситуации с вратарями команды? Хорошо это или плохо, когда нет железного первого номера?

— В прошлом сезоне у нас был № 1 — Александр Селихов. Этот сезон мы начали с Александром Максименко, но по разным причинам, в том числе из-за травм, были определенные изменения. Илья Свинов провел тоже, если не ошибаюсь, три матча.

Были разные моменты, но конкуренция — это всегда хорошо, на мой взгляд. У нас два фантастических вратаря с сильными и слабыми сторонами. Они тоже это прекрасно понимают. Есть вещи внутри. Мы работаем, посмотрим, как будет дальше.

— Вы не просили руководство клуба активизировать поиски нового голкипера? Сейчас много слухов на эту тему.

— Это внутренние дела. У нас есть определенная структура, спортивный департамент. Мы обсуждаем все, что касается команды, включая и вратарей, поэтому это останется внутри.

— Как бы вы охарактеризовали нынешние отношения с Александром Соболевым? Можно ли сказать, что в них наступило потепление относительно осени?

— У меня всегда с Сашей были хорошие отношения. Мы хорошо общались и общаемся. Много шутим.

Но, как мы уже говорили, футболисты всегда довольны, когда они играют, и недовольны, когда не играют. Здесь опять же у нас есть определенные критерии и параметры, исходя из которых мы принимаем решения. К примеру, если на 15 минут игрок выходит, ему может хватить определенных качеств. Но для того, чтобы выходить в основе и отыграть весь матч, нужно соответствовать всем критериям, и они едины для всей команды.

— Соболев стал больше соответствовать критериям, которые касаются футбольного поля и поведения в быту команды, после известных историй? Или все осталось на своих местах?

— Безусловно, да — стал. В прошлом сезоне он пропустил порядка 9–10 матчей из‑за красных и желтых карточек. Данный момент тоже нужно осознавать, над этим необходимо работать. Нужно понимать, какие есть плюсы и минусы. На самом деле он все это прекрасно понимает — и работает. И мы всегда ожидаем лучшего Сашу Соболева, потому что это будет лучше и для него, и для команды в целом.

— «Спартак» очень мало забивает со стандартных положений. В чем причина? Какой видите выход из ситуации?

— Причина в том, что все мячи доходят до наших игроков, только не получается в ворота их отправить (улыбается). Много было у нас ситуаций, когда мяч доходил до игрока и все, что мы отрабатывали на тренировках, получалось, но не хватало последнего движения, точного удара. Иногда, как в матчах с «Пари НН» или с «Ахматом», вратари совершали невероятные сейвы.

В любом случае нам надо работать над этим компонентом. И мы внесли определенные изменения. В сентябре мы добавили определенные корректировки стандартных положений, потому что мы понимаем, что это может приносить очки команде. Иногда исход матчей может решиться благодаря этим эпизодам.

— Очень много вопросов по вашей эмоциональности. От этого иногда страдает команда, потому что тренер ей нужен на скамейке запасных, а у вас — карточки. Как работаете с этим? Хотите ли вы в себе это поменять? Или все устраивает?

— Я был дважды дисквалифицирован. Первый раз это была ситуация, когда я сказал просто «фейр‑плей», а соперник оскорблял наших игроков, меня лично, мою семью. И в итоге мы получили плюс‑минус одинаковые дисквалификации. Это был первый случай, за одно только слово «фейр‑плей»!

Я никогда не совершал каких‑то неадекватных действий по отношению к другим футболистам, тренерам, судьям и т. д.

Второй случай — когда на меня налетел футболист двумя прямыми ногами. Это просто совершенно невероятная история! Потому что случись она в любом другом месте в мире, это вызвало бы просто невероятный резонанс! Мне кажется, футболист бы получил 8–10 месяцев дисквалификации. Он возомнил себя, возможно, Эриком Кантона сегодняшнего дня, но, честно говоря, мне стыдно, что я поучаствовал в этом эпизоде. Я был просто пострадавшим здесь.

— Как‑то работаете над собой в этом плане, в плане подавления своих демонов?

— Я стараюсь направлять свои эмоции в правильное русло. Никаких демонов нет. Они есть, наверное, у тех людей, которые принимают такие несправедливые решения в отношении людей, которые действуют исходя из благоразумия. В любом случае я верю в то, что в нашей жизни все возвращается. И негативные или плохие поступки обязательно повлекут наказание.

— Какую ставите задачу в турнирной таблице, какой для вас может быть ориентир? Был ли у вас разговор с руководством? Сформулировало ли оно какую‑то задачу относительно таблицы или Кубка России?

— Я летом отвечал на этот вопрос, это было в июне. И тогда я сказал, что мы однозначно должны улучшить тот результат, которого добились в прошлом сезоне. Поэтому здесь все совершенно однозначно. Белое есть белое — оно не черное и не серое. Здесь нет полутонов. Это и моя личная цель, и это должно быть целью всех‑всех людей в «Спартаке». И мы все работаем, можно сказать, маниакально, чтобы достичь этой цели!

— Вы знаете, какую погоду болельщики называют спартаковской?

— Когда начинается дождик! (Показал жестом вокруг)

— Посчитаем это за символ!